Герман Стерлигов, крестьянин, экс-кандидат в президенты: «Заброшенные земли у нас принадлежат банкам - их надо отбирать!»
Об этом ведущим программы «Бизнес и немного личного» - предпринимателю Дмитрию Потапенко и корреспонденту Александру Зюзяеву - рассказал на радио «КП» один из первых отечественных миллионеров Герман Стерлигов, на протяжении многих лет крестьянствующий в Московской области.
Зюзяев: - Герман, вы называете себя крестьянином. Чем крестьянин отличается от фермера?
Стерлигов: - Фермер - это в первую очередь бизнес. Приходится брать кредиты; используешь химию, ГМО, чтобы быстрее вернуть злому банку долги. А крестьянин производит продукт для своей семьи и только излишки продает на сторону. Для него это не бизнес, а образ жизни. Именно банки сращивают все зло на селе, начиная от химии и кончая заражением земель генномодифицированными придумками.
Потапенко: - Если мы уберем банки как институт, чем их заменим?
С.: - Казначейством и беспроцентными займами в золоте и серебре. Золото не имеет инфляции, поэтому банковский процент необязателен. Банк может существовать только при наличии бумажных денег. При этом умирают любые системы крестьянских хозяйств: отраву производить значительно выгоднее, чем настоящие продукты.
В поле осталось мало селян, они пытаются прокормить огромное количество людей, которые бездельничают в городах. А если начать расселять мегаполисы…
З.: - Принудительно?
С.: - Уже довольно много людей хочет добровольно избавиться от городской жизни и завести свои крестьянские хозяйства. Но это почти невозможно. Для этого нужно упростить распределение земли. За счет муниципальных средств предоставлять строительные материалы, безвозвратно. Для города это выгодно. Чем меньше здесь людей, тем меньше пробок, меньше коммунальных услуг.
З.: - Но и меньше рабочих рук.
С.: - Какие рабочие руки? Тут каждый придумывает, как бы свое безделье назвать работой. Если бухгалтеров будет тысяч на сто меньше, юристов, чоповцев - никто и не охнет.
Вообще существует огромный слой бездельников - чиновников, которым нужно кормиться. Это приводит к бесконечному оформлению справок, голограммам, печатям. Я призываю землю не оформлять.
П.: - Самозахватывать?
С.: - Да, плевать на все. Брать бумаги у глав администраций с просьбой выделить землю. Дают без проблем. И больше ничего не оформлять - не тратить жизнь на оформление.
П.: - А земля у вас тоже самозахватом?
С.: - Часть земли оформлена. Остальное - пустующие земли.
З.: - Местные власти как к этому относятся?
С.: - Власти и в Можайском, и в Истринском районах, где у меня хозяйство, относятся прекрасно не только ко мне, а ко всем, кто занимается хоть каким-нибудь делом. Никто не мешает, рэкет не приезжает. Мало людей, которые хотят работать! Для них надо создавать максимально позитивные условия. Тех, кто хочет пере¬ехать из города, с распростертыми объятиями надо встречать на воле...
З.: - Но для этого требуется инфраструктура.
С.: - Газ не нужен вообще. Вода есть в колодцах. Нужны дороги и желательно электричество. Дороги есть почти везде в Подмосковье. А заброшенные земли в области принадлежат всяким банкам и страховым компаниям. Их надо забирать. У меня куча знакомых банкиров, у некоторых по 80 тысяч гектаров земли.
З.: - Как забирать?
С.: - По закону. Если три года земля не возделывается, она должна поступать обратно в фонд
перераспределения. Но закон не работает. И демонстрации проводить не про честные выборы, а про то, чтобы давали нам землю бесплатно, чтобы химические средства запрещали, чтобы давали скотину. То, что нужно для заведения своего хозяйства. У нас в лесу нет коррупции. Она есть у бездельников в городах. Кто выехал из города, тот избавился от коррупции.
Владимир:
– С чего начать поднимать сельское хозяйство? Если бы вы были министром сельского хозяйства, с чего бы вы начали?
Стерлигов:
– Я бы начал с реформы телевидения. Без изменения воздействия на психику людей говорить о возрождении сельского хозяйства невозможно. Дети, которые вырастают даже на хуторах или в деревнях, с детства смотрят телевизор. А потом убегают искать красивую жизнь. Бессмысленно заниматься сельским хозяйством, потому что некому наследовать. А убегают, потому что их телевизор оттуда вытаскивает. Начинать надо с головы: с воспитания, с образования.
Потапенко:
– Телевизор виноват в данном случае?
Стерлигов:
– Конечно.
Потапенко:
– А может, родители, которые его покупают и включают?
Стерлигов:
– Можно и так говорить. Но в конечном итоге речь идет об этом ящике поганом. А сейчас еще Интернет добавился. Я уже давно все отрезал. У меня нормальные дети. Я о ваших детях сейчас беспокоюсь. Потому что моим детям жить с вашими детьми.
Потапенко:
– Не думаю, что наши дети будут пересекаться. Но мои мутируют, судя по всему.
Стерлигов:
– Но я все равно хорошо отношусь к вашим детям. Поэтому желаю им добра.
Зюзяев:
– Что еще нужно делать?
Стерлигов:
– Что касается наших руководителей, пусть вам не покажется странным мой ответ, я бы посоветовал Владимиру Путину на ближайшем саммите «двадцатки» выступить с жесткой инициативой по восстановлению экологии планеты. То, что происходит сейчас с Фукусимой, Мексиканским заливом, с остановкой Гольфстрима, с изменением климата на Земле, с ГМО, это касается всех людей на земле. И мы никуда в национальных границах от этого не денемся. От всей заразы, которая со всех сторон через реки, моря, воздух на нас наваливается, мы никуда не спрячемся. Поэтому нам нужно создавать международный экологический трибунал. И кто-то из руководителей стран должен выступить с этой инициативой.
Потапенко:
– Выступить Путин может, но для этого мы должны быть на международной арене хоть кто-то.
Стерлигов:
– В экстренных ситуациях для сообществ человеческих, в том числе в планетарном масштабе, те, кто был никем, тот становится всем. И те, кто были третьеразрядными лидерами, становятся теми Данко, которые выводят в экстренной ситуации других людей от пропасти.
Потапенко:
– Только в том случае, если ему доверяют.
Стерлигов:
– Здесь важно правильное решение, которое будет близко миллиардам людей, которые сейчас гибнут от результатов научно-технического прогресса. А вся экология сейчас занимается борьбой с последствиями этого прогресса. А надо бороться с причиной – с самим этим проклятым прогрессом. Экология должна стать оружием против науки. Тот, кто осмелится из государственных деятелей первым выкинуть этот флаг, первым четко расставить точки над «и», не боясь, что о нем кто скажет, тот станет всемирным лидером номер один.
Потапенко:
– По сути, надо закрыть Силиконовую долину…
Стерлигов:
– Безусловно. И Сколково. Выжечь напалмом. Потому что это как раз те места, где разрабатывается наша погибель. Новые страшные изобретения, последствия которых никто не знает.
Потапенко:
– Академию наук – на лесоповал?
Стерлигов:
– Кто наиболее талантливый, кого можно причислить к экологическим террористам, на лесоповал и, может быть, снять
мораторий на смертную казнь для тех, кто особенно опасен для судеб человечества. В таких сферах как клонирование, генная модификация, трансплантация и прочий сатанизм.
Потапенко:
– Таков у нас был замечательный эфир. Подведем итог. Насколько сегодня есть понимание в высших эшелонах такой позиции?
Стерлигов:
– Я не общаюсь с высшими эшелонами. Я в основном работаю у себя на хуторе. Но я до рези в глазах изучаю древнеславянские летописи, древнеримские, древнегреческие. И я понимаю, какую жизнь мы потеряли. Я понимаю, как жил весь мир и как нас всего этого лишили – здоровой нормальной жизни. Это надо возвращать. Только остановив научный прогресс, можно вернуться к нормальной жизни.
Зюзяев:
– Спасибо.
Источник.
|
